Беседа Мэтью Рожански, директора института Кеннана в Международном научном центре имени Вудро Вильсона, с Ксенией Собчак.
Перевод Евгения Шмуклера

Мэтью Рожански― Kсения, большое спасибо, что вы навестили нас в Вильсон-Центре Института Кеннана. У вас до этого был очень насыщенный визит в Вашингтон, насыщенный политической сезон в Москве и вы конечно собираетесь вернуться в критически важные последние недели перед выборами.

Могли бы вы сказать мне, что вы ожидаете принести назад из Вашингтона в Москву и почему это важно людям, которые могут за вас проголосовать?

Kсения Собчак― Во-первых, я надеюсь принести новые контакты и идеи, относительно путей налаживания, исправления наших отношений. Идеи о том, на какие компромиссы мы готовы пойти друг с другом. Это те привлекательные вещи, которые я надеюсь принести отсюда.

Мэтью Рожански― Конечно, с американской точки зрения, компромисс относительно российского вторжения и оккупации Украины даже не обсуждается, Россия должна признать совершённые ей нарушения, отыграть назад то, что она сделала и тогда санкции могут быть сняты а отношения нормализованы,— как вы реагируете на эту позицию США?

Kсения Собчак―Я это чётко описала в моей программе, что любая помощь Донбассу должна быть немедленно остановлена, все так называемые «добровольцы» должны быть отозваны из Донбасса, Россия не должна вторгаться на Украинскую территорию и вопрос Крыма должен быть пересмотрен, так что должен быть найден какой-то компромисс относительно этих территорий: или какая-то компенсация Украине, или какой-то референдум, в общем какой-то компромисс должен быть найден.

Мэтью Рожански― Как вам кажется, возможен ли такой компромисс при Владимире Путине, остающемся на посту президента России после мартовских выборов?

Kсения Собчак―Это зависит от ситуации и от того,— нужен ли ему такой компромисс? Потому что я вполне уверена, что для него Донбасс это точка, которую он хранит горячей для дальнейшего торга, для него это вроде козыря в игре, который он бережёт на чёрный день, так что раз мы уже слышали заявление России о том, что аннексия Донбасса не рассматривается, значит они хотят сменять его на что-то.

Мэтью Рожански― Вы и ваша ясно произнесённая позиция привлекли к себе большое внимание. Если вы ещё будете говорить с Путиным,— как вы ему объясните необходимость такого компромисса? Как бы вы объяснили ему — в чём его интерес в этом компромиссе?

Kсения Собчак― Его интерес в восстановлении, ремонте отношений между западным миром и Россией. И такой ремонт нужен для российской элиты, чтобы она продолжала поддерживать его и дальше, продолжительное время, и для развития России, потому что экономика не может развиваться в изоляции, это невозможно. Мы живём в открытом мире с всенаправленными взаимодействиями, а наша экономика теперь становится всё более и более изолированной, это просто убьёт нашу страну, и я уверена, что Путин знает последствия, и он с удовольствием пойдёт на такой компромисс, который не поставит его в положение подчиняющегося диктату запада.

Мэтью Рожански― Насчёт мистера Навального. У вас с ним был довольно интересный разговор. Вы признали действенность протестных акций, которые он организовал, но в то же время вы занимаете иную позицию. Почему вам кажется, что вам удастся участвовать в выборах президента, при том, что Навальному точно не дадут такой возможности?

Kсения Собчак― Его дело, дело Кировлеса готовилось годами. То дело, которое стало основанием для недопуска Навального к участию в выборах, американской аудитории может быть интересно, что это не просто Путин сказал, «нет, мы его не допустим», хотя фактически так оно и было, но они создали это «дело» и сказали,— ну знаете, по российскому закону, если у вас есть приговор, то вы не можете избираться. Так что это было сделано сильно заранее. Со мной,— вы не можете изобрести дело за три месяца. Поэтому я резко выскочила из коробочки, внезапно для всех. Конечно можно подбросить наркотики, но это будет настолько очевидно для всего мира, что они не могут себе этого позволить. Так что я думаю, что у меня будет ещё множество беспокойств, но скорее после 18 марта, не сейчас. Потому что если ты делаешь что-то такое за три месяца до выборов, это… Не получится сшить дело так быстро, они будут выглядеть действительно смешно.

Мэтью Рожански―Наверное мы понимаем, что после 18-го марта Путин останется президентом. Если после этого у вас появятся проблемы, останетесь ли вы верны вашей платформе? Эволюция вместо революции, голосование вместо уличных протестов, поиск компромиссов, вместо бросания в тюрьмы? Этот формат сохранится, если вы окажетесь атакованы аналогично тому как был атакован мистер Навальный?

Kсения Собчак― Я не могу на это ответить сейчас, потому что вы не знаете, как много давления вы можете выдержать физически, эмоционально. Но я надеюсь выдержать, как я выдержала, когда у меня дома были обыски, когда я потеряла работу, но конечно есть какой-то предел, после которго я скажу: всё, дальше не пойду, у меня ребёнок, я готова отступить в какой-то момент, я не знаю, где находится это предел. Но я знаю, что сделаю всё, что могу и я делаю всё, что могу в разных направлениях, так что уже очень много было разрушено. Когда я выступила, я сказала, что мне есть, что терять,— я уже много потеряла, но мы ещё посмотрим.

Мэтью Рожански― У вас также много преимуществ. Вы были уже известны. Вы происходите из известной семьи, вы уже медиа-персона, вы женщина, что может быть и преимуществом и слабостью в российской политической жизни,— вам кажется, что российская политика готова к такой новой фигуре как вы, с вашим происхождением, культурой, такими отличными от таковых — даже других женщин-политических деятелей, достигших заметного уровня в российской политике?

Kсения Собчак― Да, это есть в сказках, по-моему люди очень верят в чудеса. Что вот эта девочка-блондинка вдруг сможет сделать гораздо больше чем от неё можно ожидать. И это даёт мне большую надежду на то, что много людей пойдут и поставят крестик против моего имени, в знак надежды на чудо, которое может случиться.

Мэтью Рожански― Большая часть избирателей старшего возраста живёт вдали от больших городов. Что вы предлагаете этим избирателям, в чём ваше послание к ним?

Kсения Собчак― Я стараюсь объяснить, что есть связь между их бедностью, их маленькими пенсиями, деньгами, которые они оставляют в супермаркете и международной политикой, санкциями, вопросом Крыма и всеми этими вещами. Когда вы пытаетесь это объяснить, конечно это сложно, и это не всегда получается, но когда они понимают эту связь, они становятся людьми, котрые скорее проголосуют за меня.

Мэтью Рожански―Итак , одна из традиций мистера Путина за последние пятнадцать лет это прямая связь с народом через то, что можно назвать «Прямое обращение к царю», через видеоконференции, все эти странные формы, с многочасовым ожиданием,— вы можете представить другую систему прямого разговора с народом в России в будущем?

Kсения Собчак― Да, конечно. Во-первых это дебаты. Настоящие политики должны участвовать в дебатах. Потому что это единственный формат, когда это не так, что вы задаёте один вопрос, потом следующий вопрос [задаёт следующий человек], но тут вы можете высказаться и реагировать на ответы, которые вы слышите. И это то, что нам [не] нравится [в существующем формате], — вы не можете задать два вопроса подряд, что прояснило бы его позицию по той или иной теме и вы могли бы обсудить её. Так что дебаты это лучший когда-либо изобретённый человечеством механизм для распространения взглядов. Так что это хорошая форма и я настаиваю, что Путин должен принять участие в дебатах на этих выборах, чего он не делает. Он никогда не дебатирует даже с другими кандидатами. И это смешно по-моему.

Мэтью Рожански― Даже если бы были дебаты, мы всё равно говорим о людях с национального уровня разговаривающих с людьми, живущими где-то в регионах России, чья самая большая проблема это выбоина на дороге или фонари, или газ, который не подаётся, как вы увеличите вот эту связь между обычной жизнью и тем, что происходит на верхних политических этажах в Москве?

Kсения Собчак― Телевидение эта связь. И во время этой кампании у нас будет широкий телевизионный показ, который гарантирован конституционно, они больше не могут меня игнорировать. И вот почему я иду на выборы. Потому что телевидение это их [жителей удалённых регионов России] единственная связь с Москвой, с большими городами, с любой информацией. И они никогда ничего не видят кроме Путина по этому телевидению. Поэтому я хочу, чтобы эти люди увидели меня, мою точку зрения, и я хочу рассказать о тех ценностях, которые я разделяю. Демократических, либеральных ценностях. О которых они не слышали с 90-х годов в России. Так что это очень важно для меня, эта возможность доступа к телевидению, гарантированная конституцией.

Мэтью Рожански― Для осуществления того, что вы считаете нужным, вам конечно нужен персонал, вам нужно правительство. Как вам кажется, может ли путинское правительство выполнить что-то кроме воли Путина или оно в основном должно уйти вместе с мистером Путиным?

Kсения Собчак― Нет, это всегда очень вертикально в России, так что это только Путин принимает решения. И это негодная система, по-моему. Поэтому я выступаю за парламентскую республику, чтобы уменьшить эти [тоталитарные] силы и создать систему, где множество людей принимают решения, что поможет сбалансировать результат. Сейчас все решения в России принимаются одним человеком. Или другими людьми, транслирующими волю Путина, так как им кажется лучшим для них.

Мэтью Рожански―Итак вы говорите об эволюционных изменениях, не революционных изменениях, вы говорите о важности множества ответственных людей, служащих на высоком уровне и в правительстве. Если бы мистер Путин попросил вас стать частью его кабинета министров, вы бы это сделали?

Kсения Собчак― Да, я думаю, что это важно — использовать всякую возможность повлиять на систему. Так что если это будет область моего профессионального интереса и если бы я могла сделать что-то хорошее для либеральной оппозиции, я бы приняла любое предложение, которое помогло бы распространять либеральные ценности и осуществлять либерализацию моей страны.

Мэтью Рожански―Последний вопрос, Ксения, если бы у вас было послание к нашему президенту, Дональду Трампу, каким бы оно было?

Kсения Собчак― Я думаю, оно было бы: «Дональд, хватит сражаться вашими эго с Путиным, давайте сделаем что-то, чтобы уйти от времён Холодной войны и шагать вперёд, чтобы создать другую атмосферу, в которой мы сможем дискутировать.

Мэтью Рожански― Ксения Анатольевна, искренне благодарю.