«Раздвигала ноги — и прицельно дубинкой в пах». Один из задержанных в Минске — про жестокость девушки из милиции

Фото: Вадим Замировский, TUT.BY

— Вечером в понедельник, 10 августа, я ехал на мотоцикле по городу. Остановился в конце улицы Притыцкого: у друга сломалась машина. Где-то вдалеке люди кричали «Жыве Беларусь!», но массового митинга там не было. Тут подлетели силовики с оружием — я так понял, «Алмаз». Мне пригрозили автоматом: «Ложись!» В человека рядом стреляли или около него —  я не знаю, в его машине прострелили лобовое стекло. Нам надели наручники и повезли во Фрунзенский РОВД. Там я провел сутки, — вспоминает Дмитрий Моргунов.

Там всех задержанных положили лицом в пол в спортзале.

— Потом двое силовиков решили, что я — террорист. Может, потому что я был в мотоциклетной куртке. Притащили в подвал. Долго били дубинками по ногам, телу. Кричали, чтобы я рассказал, кто и сколько мне платит за участие в митингах. Спрашивали: «Зачем ты, террорист, отключил людям в стране интернет? Зачем ты разрушаешь порядок в Беларуси?» Били так, что я уже начал отрубаться. Меня снова затащили в спортзал и сказали: «Позже продолжим». Но меня спас какой-то более адекватный омоновец: перетянул меня в другой угол. Я лежал там чуть живой.

Больше всего Дмитрия шокировало, как вела себя одна из сотрудниц, к которой ее коллеги обращались по имени Карина. 

— Она ходила, раздвигала мужчинам ноги и прицельно, по-садистски, била дубинкой в пах. Била по яичкам и приговаривала: «Скоты!» Одного задержанного — ему на вид лет 50, — девушка избивала по гениталиям, стоя у него на ногах. Он мне потом показал — весь пах у него синий. Карине, кажется, около 30, она невысокого роста, блондинка. Была одета в форму, на лице — защитная маска.

По словам Дмитрия, жестокость Карины запомнили многие мужчины из тех, кто в тот момент был с ним в спортзале Фрунзенского РОВД.

Потом Дмитрия перевели в «стакан» — в маленькую комнату набили 8 человек.

— За это время на восемь человек дали лишь бутылку воды. Не давать пить — это вообще фашизм!

На снимке — побои, которые нанесли Дмитрию Моргунову во Фрунзенском РОВД

Затем мужчину перевезли в ЦИП на Окрестина.

— Всех поставили на колени, руки за спину, головой в землю. Так стояли, наверное, пять часов. Было очень много сильно избитых, они просто падали и лежали на земле. Скорая хотела забрать людей с переломами и самыми серьезными травмами. Их уже даже посадили в машину. Но пришел местный доктор и сказал, что «никуда никого не надо везти», что он сам «всех вылечит».

Дмитрий говорит, что в здании ЦИП мест уже не было — и около 100 человек поместили в нечто наподобие барака на улице:

— Сверху — открытое небо, под тобой — бетонный пол. Некоторые были без маек, кто-то в порванной одежде, кто-то босиком. Все ночью мерзли. Спали по очереди. Там было примерно 20 мест, чтобы сидеть на корточках. Остальные 80 человек в это время стояли.

Дмитрий обратил внимание на такое обстоятельство.

— У четверти тех, кто сидел в этом бараке, то есть не менее чем у 25 человек, в основном молодых парней, были порезаны штаны сзади. Я не понял, почему у них дырки на одежде в районе попы. А они говорили, что резали штаны и угрожали, что засунут в анальное отверстие гранату.

Дмитрий говорит, что из тех, с кем он общался в бараке, не было никого с «уличных баррикад»:

— Никто не дрался с ОМОНом, это были просто обычные люди. Одного схватили возле магазина, второго — на пробежке в парке, третьего вытащили из машины…

Мужчина подтверждает, что ночью на Окрестина были слышны крики и стоны:

— Такое чувство, что людей убивали, и они орали так, что не передать. У одного мужика от боли уже, видно, крыша поехала, и он кричал: «Слава Лукашенко! Дайте, что надо подписать, только отпустите домой».

Вечером 13 августа силовики резко подобрели.

— Уже позже я узнал, почему: на предприятиях начались забастовки. И нам впервые за полтора суток дали воды: 5 литров на 100 задержанных. По 50 граммов на человека. И 8 булок черного хлеба. Мы выпили воду, попросили еще, нам принесли. Начался совсем другой разговор, сотрудники ЦИП вели себя уже иначе, более человечно.